Надули бабе живот: 2, Знай наших. — ориджинал

Получившая при задержании удар в живот девушка подала заявление в СК

Задержанная на митинге 10 августа в Москве Дарья Сосновская обратилась в Cледственный комитет с заявлением о совершении преступления после того, как ее ударил в живот сотрудник полиции, передает «Интерфакс». Жесткое задержание девушки попало на видео и вызвало широкий общественный резонанс.

«Поводом для обращения стало жесткое задержание и удар в живот женщины со стороны неустановленного сотрудника 2-го оперативного полка ГУ МВД по Москве», – заявила ее адвокат Татьяна Молоканова. Сосновская просит СК возбудить дело по статье о превышении полицейским должностных полномочий с применением насилия, оружия или специальных средств.

В заявлении девушка указала что примерно в 20.10 мск в субботу, 10 августа, она вышла из магазина на ул. Забелина и увидела, как сотрудники полиции ведут человека с признаками инвалидности, выворачивая ему руки. Девушка сделала им замечание. По ее словам, к ней подбежали полицейские в бронежилетах и шлемах. Они не представились, не предъявили служебных удостоверений, не предъявляли никаких требований, схватили Сосновскую за обе руки и закрутили их за спину. Сотрудники полиции поволокли ее в автозак, у одного из них на землю упала резиновая дубинка.

«Несмотря на то, что я не оказывала никакого сопротивления, указанный сотрудник полиции незаконно применил ко мне физическую силу, нанес удар кулаком руки в область живота справа», – говорится в заявлении. Она также получила удар по голове, когда ее затаскивали в автозак. На следующий день Сосновская обратилась в травматологическое отделение городской поликлиники № 219, поскольку у нее сильно болели живот и голова. Врачи зафиксировали ушибы.

Как сообщила радиостанция «Говорит Москва», сотрудник правоохранительных органов, ударивший в живот девушку, не является сотрудником Росгвардии.

10 августа на проспекте Сахарова прошел самый массовый за последние семь лет митинг в Москве – его посетили почти 50 000 человек. Участники акции призывали освободить граждан, арестованных по делу о массовых беспорядках, а также допустить на выборы в Мосгордуму оппозиционных кандидатов. Единственным задержанным на митинге оказался сотрудник Фонда борьбы с коррупцией Борис Золотаревский, призвавший со сцены «прогуляться» после акции к администрации президента. Его призыву последовали несколько сотен человек, добравшихся до метро «Китай-город». Там их ждали правоохранители. По данным МВД на 19.40, было задержано 136 человек, по подсчетам «ОВД-инфо» на 2.45 воскресенья – 256.

centruventa — LiveJournal

Детский праздник — Феи Винкс ( Winx fairies )
Это интерактивная костюмированная игровая программа по мотивам мультсериала Winx Club про отважных фей Винкс и их помощников специалистов.
Какая девочка не хотела бы стать настоящей феей Winx , обладать магическими способностями, ну и, конечно же, поделиться своей силой с лучшими друзьями. Подарите ребенку счастливый билет в школу волшебства Винкс.
Любимые герои, красочный реквизит, мини шоу мыльных пузырей, аквагрим, море шаров разнообразных форм и размеров, день рождения в стиле Винкс, веселые игры и конкурсы — поверьте, такой детский праздник с феями Winx запомнится вашему ребенку надолго.

Детский праздник — Лунтик и Мила
Замечательная развивающая интерактивная программа для маленьких детей. Вместе с загадочным персонажем, который родился на луне и попал на Землю, дети отправятся в незабываемое путешествие по сказочному миру .

Детский праздник — Пираты ( Pirates )
Кто же не мечтает стать участником морских приключений и отправиться на необитаемый остров в поисках клада. Став одной дружной командой ребятам удаётся преодолеть множество препятствий, собрать карту и найти долгожданный сундук с сокровищам Финалом игры может стать торжественное поздравление именинника и посвящение всех, кто прошел испытание в пираты, с помощью пиратской черной метки.

Детский праздник — Человек паук ( Spiderman )
Спайдермен прилетает на праздник, чтобы поздравить и поиграть с детьми. Герой знакомится с ними.
Совершенно неожиданно на мероприятие врывается злодей, который терпеть не может веселье и хочет все испортить. Человек паук собирается прогнать
незваного гостя, как это было уже не раз. На что злодей говорит, что был в заколдованной стране и узнал секрет силы Spidermanа . После чего произносит заклинание и дует на Spidermanа магическим порошком, тем самым забрав всю силу героя.
Spiderman предлагает ребятам наказать его и вернуть свою силу, но для этого им придется пройти множество трудных и запутанных испытаний, с которыми под силу справиться только настоящим супергероям.

Детский праздник — Маша и Медведь

Очень добрый милый и современный мультфильм «Маша и Медведь» завоевал сердца как малышей так и детей постарше. Возрастной диапозон программы достаточно велик, от 2 до 7 лет. Сценарий и программа зависит от возраста детей (для малышей 2-3 лет в нее входит кукольный театр, игры и конкурсы, адаптированные для малышей), для детей постарше викторины и конкурсы как с народной тематикой, так и с фокусами, мыльными пузырями, карнавальными атрибутами. Под программу сделан подбор музыки из мультсериала

Нелегкий выбор бабы Нади. Сёстры Ч.

Баба Надя прошлась по родной деревне и подошла к скамейке.

— Вот и яблони в цвету. Красота…

Она присела на край скамьи, вдыхая аромат цветов.
— Наденька! — Вдруг окликнул ее седой веснушчатый дед и подошел ближе.
— Здравствуй, Гриша, — тут же узнала она старого, во всех отношениях, друга.

— Я всегда знал, что ты вернешься.
— Долго ты ждал…
— 30 лет жду, Надюша. Ты всегда возвращаешься, — улыбаясь, сказал тот и присел рядышком.
— В этот раз насовсем вернулась. Пора уже пустить корни.
— А чего это ты передумала скитаться?

— Появились новые возможности, скажем так, — загадочно произнесла бабуля.

— Ой, сердце кажется кольнуло… Ой, плохо мне…


— Наденька! Что с тобой!? Мы больше не будем, только не умирай…


— Полегчало вроде. Вот что. Чем кулаками махать, вы лучше вечером за клубом друг друга на батл вызовите. Как идея? – подмигнула им баба Надя.

Надежда Петровна раньше непременно тут же и уехала бы из деревни, чтобы ничего не решать. Но сейчас она только решила начать новую жизнь и поэтому, вечером была в назначенном месте. Выбор предстоял нелегкий, хотя она его, конечно, давно уже сделала.
Мужчины пришли одновременно и встали вдоль забора, сурового поглядывая друг на друга и мягко косясь на свою Наденьку.


— Ну, что, мальчики, не передумали? – со слабой надеждой спросила Надежда Петровна, потому как не была уверена, что результат батла понравится проигравшей стороне и мордобой таки не продолжится…

— Надюш, а ты правда выйдешь за меня?
— А зачем такие официальности? Давай, так жить будем?
— Нет уж. Все по уму быть должно. Что люди скажут?! Я так с тобой поступить не могу, — серьезно заявил о своих честных намерениях ее избранник.
— А ты-то уверен, что тебе оно надо? Учти, не всю правду обо мне знать будешь, а что узнаешь, не все рассказать сможешь.

— Ты ж знаешь, я — могила. Лишний раз языком не чешу и кой чего понимаю.
— А еще пропадать могу иногда и внезапно. И характер у меня скверный, — продолжила стращать его баба Надя.
— Характер у тебя золотой, мы ж знаем друг друга со школы. Что ты мне рассказываешь!

П.С. Если интересно, как я сделала баян, могу рассказать.
П.П.С. Оказалось интересно, так что, как я его делала тут.

Гибель адмирала — читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Юрий Петрович Власов (Глава VII СТЕША, ФОТИЙ И ФЛОР) #8

Глава VII СТЕША, ФОТИЙ И ФЛОР

В грехе и блуде погряз Три Фэ — и это в такой переломный момент истории. Не успел посадить Настю в поезд (свои ехали в Красноярск, эсеры), а тут Стеша Батенкова!

Чудны дела Господни!

Одни бегут к белым, другие — к красным, а есть — и от белых, и от красных (еще стоят такие вот медвежьи углы на святой Руси). Ну в разных направлениях смещается народ — и все счастья ищут, надеются… Только вот крестов уж очень много по Руси — и под каждым тот, кто надеялся…

Заудил Стешу-зазнобушку на Амурской, как и Настю, но у часовенки Спасителя — иззябшая фигурка женщины ударила по сердцу. Так и пошла за ним — ничего не спросила. Часто ступая, почти семенила — и молчала, только вздыхала очень, будто здоровенный узел за плечами.

И не смотрел на нее — какая разница: ему весь свет в горе и ей, видать, не в радость. А это, бабье, при ней, куда денется. Подумал про бабу, когда засеменила за ним: все одному человеку будет полегче, не обидят и не прибьют.

Патрули окликают. Федоровича сразу узнают, с почетом пропускают, думают, с женой. Комиссар! Персона!

Город — ни огонька. Ветер срывает снег, колюче стегает. Улицы черные — ни звука. Только с окраин слышна пальба, а тут от шагов такой скрип — ну мертвая улица, любой звук глушит. А патрули настороженные. Ответишь не так или замешкаешься — положат на месте.

В номере разглядел — видную бабу привел, и вроде чистая, без порчи в лице. Умылись — все молча. «Между физической потребностью и любовью — огромная разница», — вяло копошилась мыслишка в башке. С чего это вдруг?..

Это, кобелиное, в общем, не обязательное. Пусть отогреется, поспит. В такую-то ночь искать заработка, эх!.. Пристрелят да схоронят — и вся недолга.

Баба по-своему истолковала сдержанность. Принялась раздеваться, пришептывая:

— Не бойтесь, господин, я не заразная… а вшей вчерась вычесала.

Шибко нужен ей заработок.

Три Фэ сразу понял, спросил:

— Дети есть, да?

Буркнула:

— Двое…

В общем, поручкались со Стешей, назвали себя, тут же и хлопнули по пол стакашку — холодина на дворе! Флор от души угостил хлебом, салом — ну чем Всевышний облагодетельствовал, — знал: голодная. Не панельная она, с голодухи у нее стыдный промысел. Есть ей надо. Молодка баба, и тридцати нет.

Она солдатские кальсоны стащила, после заголилась до самого своего первородства (кальсоны кульком бросила на стул). Белым огнем засветила без одежки. До чего ж иных портит одежда, даже самая лучшая. От недоеда спила с тела, жилистая, но в грудях еще не отощала, при всей бабьей выгоде. Три Фэ одурел. До чего ж пригожа! Ну не идейный работник партии социалистов-революционеров Федорович, и не бывший политкаторжанин, и не борец за народное счастье, а олень златорогий! И в годах мужик, в седину поехал, а олень и есть!..

У Степаниды мальцов — двое: сынишке Коле три годика, а дочке Любе — четыре. У обоих льняные головки и синие глазки, а голоса нежные, ручьем звенят.

Муж сгинул в лето девятнадцатого («Аж с самого сенокоса, как к Колчаку забрили…») — ни весточки, ни денег. А совсем недавно, в ноябре, японцы искали партизан и спалили поселок, покалечили, побили народу! У Стеши и свои и мужнины родители, слава Богу, живы, но ни угла, ни двора, а как выправлять хозяйство? Где мужики?

Саму Стешу четверо пропустили, поскольку молодуха видная, мед. Сперва один приладился, а как увидел да распробовал — ну орать, звать своих. Еще трое и притопали, отсохни у них ноги!..

«Солдатишки срамные, мелкие, но стервозные, — припоминала Степанида и краснела до черноты. — Изнасильничает, а после плюет в тебя, пинает, а я ж могу его кулаком пристукнуть. Вдарю по маковке — башка в плечи провалится, а терпеть надо… Машка, сеструха моя, не стерпела, отвесила одному — так ее штыком… Хорошо, сверху ребра, кожу только порвал… Крови много, а рана не опасная. Кровь-то и спасла. В крови девка, оставили… Насилу выходили. Забрюхатила же. Оттуда надо было еще и это выковырить, не дать расти…

И хоть бы где насильничали, а то при детках и родителях! Как есть голой оставили, и сеструху — тоже, а Машке всего-то шестнадцатый. Да и сами эти без портов, под колени их спустили, «колоколами» воздух толкут. Господи, сраму!.. Одежу посрывали! Не дай Бог, слезу уронить или пикнуть — я это сразу сообразила: чисто ироды! И нет бы по-людски… Господи, чего только не заставляли делать! И спешат, все и всё норовят успеть… Лицом до сих пор горю перед детьми… Господи, извозили, обслюнявили, накровянили, а уж коли нет мужицкой силы на новый заход — кусают или… Я все стараюсь, чтоб детки забыли, объясняю: такая забава у взрослых, не больно мне, щекотно… А то тряслись они у меня, особенно Колюшка… Ну мне еще что, я баба рожавшая, и муж дал выучку… А вот у соседей, у Чепуриных… вот горе!.. Девочке — двенадцать, к тринадцати ближе, — Варенька. Ее, скажи, за что? Не пощадили, совсем малая, еще месячных не было, ну дитя, а изнасильничали, избили, когда запротивилась. Родителев до смерти штыками: отбить Варьку хотели. Я своим сразу велела терпеть мой срам и Машкин, а то и их тоже бы… Господи, что творили!.. Злющие!..»

Вместе с домом пропал весь нехитрый запасец продуктов — и собралась Степушка в город, не подыхать же с голодухи…

Предлагала себя в посудомойки, уборщицы, прислугу, прачки, даже в истопницы — нет работы, отбился от рук город. Революция!..

Вот и взялась Степанида передком промышлять. Слава Богу, скоро обрела угол. Безногий сапожник приютил — Фотием кличут, а недалече живет, полчаса идти. Сапожник по нынешним временам выступил знатнейшей фигурой — ну самый надобный людям, даже надобнее, чем баба со своим приспособлением, от которого и радости, и нехорошие болезни. Уж как их боялась, этих болезней, Степанида.

Обувь ни фабрики, ни мастерские не тачают, и уж какой год, поскольку национализация всяческого капитала. Вот и чинят граждане свою до последней изношенности. Все к старику Фотию на поклон. И она тихо так пришла: каблук от последнего ботиночка отстал, зябнет нога. Старик каблук закрепил, детишкам обутки починил, и… нет, в постое не отказал, «отчего ж, живите». В общем, пустил. Ничего с нее не брал, кроме бабьего, лакомого.

— Особливо не мучил и не озоровал, — разворачивала Степанида денечки, скопленные в срамном промысле. — Отходит разок — и тут же угомонится, заснет, старой уже, и не каждый день сподобится, мужчина на ущербе лет. И срам его — не чувствуешь в себе, ужался под старость, одно обозначение, крючок… От иного в себя цельные сутки не придешь, а этого и не заметишь; посопит, поелозит и захрапит, противность только одна.

Зато детишек щадил, не при них портки спускал и грех справлял. А то ведь знаешь, какие бывают. Сколько мне морду били — она, бедная, только и помнит!

За такое обращение, уважение к деткам я ему комнатки мыла, дрова носила, стирала, а уж к вечеру — за ворота. Папироску прижгу, а тошнит, до чего ж дым не выношу! И боязно, Флорушка, ох боязно! Изнасильничают — это понятно, хужее, когда хором, чаще втроем или вчетвером, — тогда почему-то больное и обидное норовят сделать. Авдотье, ну ты ее не знаешь, туда стопку засунули. Вот так, позвали втроем, натешились, а потом засунули. И не вымешь… Подштанники полны крови, а кто пособит?.. Насилу врача сыскали. Так кто ее-теперь лечить и содержать будет? А коли совсем прибьют? Есть и такие ухари. Мне что, я уже неживая буду, а вот кто деток пригреет?..

Слушал Три Фэ, как живется бабе без мужчины и с малыми, когда революция и Гражданская война (ну весь народ бьется за счастливую долю!), и только кусал губы. Еще бы, нет тогда над женщиной закона! Берут за кусок хлеба, а когда и даром, на обман. И дерут до седьмого пота, да, случается, вдвоем сразу: интересно мужикам, выдюжит ли баба, не помрет… А как ей деток прокормить, как на угол заработать?..

Другие, что поважнее, ну с образованием, что при должностях, ведь тем же рассчитываются. Только ложатся под них, под начальников, в чистую постель. А так, какая разница? Тут и там обида и беззащитность…

В последние дни перед встречей с Флором приспособилась Стеша к братьям славянам в Глазково. Баба шустрая, смышленая, выучила малость по-чешски, бойко пускала — тоже по-ихнему (а титьки — редкий мужик не захочет увидеть наедине и поближе — синяки не сходят), — и стали ее брать легионеры, и даже с охоткой, когда убедились, что не заразная, а бабье «хозяйство» (что пониже живота) — даром что рожала — узкое, плотное. И вся она, чувствуется, в лучшие времена была не дряблая, не мясистая, а крепкая, сбитая. Словом, хороших кровей.

А уж тут и понятливая. И слова не скажут чехи, а она уже мостится согласно желанию.

Расплачивались сахаром и сухарями.

И Степанида уж как была довольна, несла сладкое детишкам и читала молитвы во здравие чешской породы мужиков. Очень она дорожила расположением чеховойска. И спокойнее с ним было, не безобразило. Делали легионеры свое и платили. Надули всего каких-то пять-шесть разов, ну без платы, так не без того, хоть сама в порядке.

— А был случай: в тупичок заманили — и в склад, на тюки. Сколько их там было — темно. Гогочут и лезут, лезут… Охотки у них не было, баб полно, просто забавлялись. Руки перехватили бечевкой, да я и сама не стала бы брыкаться да царапаться — убьют. В рот варежку — ох, кабы не задохнуться: круги в глазах! Ой, думала, помру. Мучили, мучили — как живая осталась?! А в другой раз в теплушку затолкали. Я молчу — еще шлепнут по голове. Шлепнут, а чтоб не отвечать, коли без памяти лежишь, — в мешок. И нет солнышка. А сколько от кровотечения померло, умом тронулось, попростывало: чай, на морозе заголят — и легкие, кашель, лихоманка, да что угодно! А меня пронесло. Маялась, правда. Ниже пупка одна чернота. Не тронь тело — на вой от боли. И рвало. Вот ни с того ни с сего! Намаялась я. Что ни день — кровь споднизу. Совсем неживая была. Туточки дом есть, за углом, где лавка. Там у Марьи Григорьевны отлеживалась. Не она — померла бы. И счастье мое, морозов не было. Я как возвращалась, все на снег садилась. Подолгу сидела. Ногу подогну под себя и сижу. А ночь!.. А в теплушке насиловали — еще осень листья не зажелтила. Солнышко грело… Запомнила я тот состав. Пришла через месяц, а боязно: все себя крестом осеняю. Надо снова зарабатывать, дети не кормлены, а вдруг опять эти… Вот тут сразу и не выдержала бы, коли удумали еще так. Чувство у меня было такое: там бы и умерла… А только Бог услышал меня: не было того состава, укатил. Новые чехи на путях и перроне красуются…

Везло Степаниде. Другая бы уже запаршивела, а она даже пустяшным заражением не разжилась. Лечиться где? Лекарства где? Марганцовки за тыщи не купишь. А тут при детве она… И так кажинную ночь опосля блуда и греха в прихожей у железнорукого Фотия (среди коробок, корзин, стлевших армяков и корявых, задубелых обуток) терла себя водой, настоянной на березовых прутьях, вроде банной. А как быть, все меньше заразы. Не дай Бог, детва прихватит, они ж невинные! Можно и самогоном обтереться, но в энто место не пустишь.

Господи, болит тело, ноженьки ломит, в темечке треск, будь неладна жизнь…

Слезы сами капают. За что, Боже?.. Мнешь узелок с хлебом, ломтиком сала или рафинада (ну три-четыре кусочка, да и те в махре да грязи). За что, Боже?!

И жарче, чаще слезы. Сердце в груди — ходуном. Шлепнешься на колени, из щелей льдом несет, а не шевелишься, кладешь поклоны, а вдруг Матерь Божья заступится?..

Да не шибко и намолишься. Фотя шепотком кличет. Хоть и невелика работа, а иди, да не плачь, воркуй, обнимай — не то турнет с малыми. Тоже ушлый, не кличет, покамест моюсь, бережет себя. Старой, а руки жадные. Клещами зацепит волосы на передке — не шелохнуться…

Даже по нынешним голодным временам колени у Стеши загляденье — гладкие, белые. Всю жизнь тужилась то с вилами, то с граблями или ведрами, а руки тоже — ровно сметаной облитые, и без жил. Бывало, с родителями, а после со свекром или мужем дрова на себе носила, бревна плечом подпирала, одна воз сена сгружала, а не раздалась, не омужичила: в талии узкая, плечи заглаженные, статная, без загорбка. А уж как в баньке нагишом, знамо, распарится да сядет на полку — зад грушей, а ноги под ‘тяжестью и растолстятся — залюбуешься. И трогать такую за грех. Как есть высокая красота.

Сиськи сквозь пар мокро отсвечивают, сыто лежат. Такую сладость двумя руками брать, бережно и благоговейно, не сиськи — дар Божий. Соски, ровно солнцем обожжены, коричнево-темные.

А живот!.. Какие тут слова, при чем слова? Нежить его надо, ласкать, губами пятнать, молиться на него, но и это будет так… движение ветра, шелест листвы, не более. Смирять его надо, требует он, в нем страсть, зов… Своим животом накрыть, придавить жгутами-мышцами, что сплетают у мужчин живот от ребер до паха. Но и это не все, а только начало…

Вот только тогда, считай, вышел разговор с бабой, и ты не обманул ее, и только тогда ее сердце в удар с твоим начнет жить. А уж когда это будет долго и хорошо (а хорошо, когда не один год, а лучше — десятилетия) — не станет иметь значения, что бывает между мужчиной и женщиной, а заиграет, выйдет на первое и главное место — сердце.

Впрочем, возле такой бабы, как Стешенька, мужик не угомонится до седых редких волос, до плеши и вставных зубов (самое важное — там-то не вставное, а свое, первородное и прямое, гордое, трепетное и неувядающее). Всё будет доказывать ей любовь и дружбу, потому что у мужчины все эти нежные и духовные материи непременно в твердость естества переливаются и держат его боевым разящим мечом. Хвала Господу за то, что святую гордость дает обладателю женщины (особенно хвала за это в преклонные заснеженные годы)!

«Жутко зарабатывать, себя продавая, — жаловалась Стеша. — Мужик ведет, а я будто неживая. Кто он, как будет меня, один ли, не пырнет ли ножиком, не заразит ли?.. Веришь ли, Флорушка, иной нащипает, а не крикни… Поначалу, вот истинный крест, от переживаний пропали месячные. Октябрь отсучилась — нет крови. Ноябрь — продолжаю свое, а нет крови. Декабрь — и я уже с лица неживая: ни капелечки крови. И все завидуют, вроде тетка видная, мужиков так и гребет… Веришь, Флорушка, есть среди нас порченые — ногами, лицом, — а другого заработка нет, хошь разорвись. Вот лишь на это самое, бабье, вся и надежда. Их разве только очень пьяные берут. А знаешь, как они голодуют? А на кой мужику костлявая баба?»

Что и рядить, невесело промышлять греховным задиранием подола, по нынешним временам и вовсе лихая доля, слезы пополам с кровью и увечьями, поскольку Гражданская война — святой бой за счастливую народную долю. И мрут эти бабы от болезней, пьяных драк, а все равно их становится больше. Да только помани — за пайку хлеба владей, распоряжайся телом, вытворяй что хошь, только, Христа ради, не обмани, заплати!..

— Ты мне разобъясни, Флорушка, — пытала она его ночами, — зачем эта революция, зачем обещанное счастье да благость, коли путь к ним через горе, смерти и общее разорение? Были б тут японцы или американцы без нашей революции?.. Наша была Сибирь, мужицкая. А народ стравили? Красные, белые… Выгорело у России нутро, неужто не видно? Какие ж еще глаза надо иметь? Да кто хочет пялит Россию!..

Три Фэ лишь сопел и гладил ее, а когда совсем допекала жалобами и расспросами — пил, крепко пил — до осатанения, аж рвало…

Уразумел тогда Три Фэ, отчего пьют на Руси. В редкий денек глянет солнышко, а так все недели и месяцы черные-пречерные, один горше другого. Не живет человек, а умывается горем и нуждой, а главное — любой над простым людом начальник норовит эту власть развернуть. Аж волком воет люд попроще. Ну как в таком разе выстоять — ни огонька для души, ни даже доброго слова. Уж так Господь сладил жизнь для России… И никуда не спрячешься.

Прежде, когда не было заводов и машин, спасались в Запорожскую Сечь, на Дон. Бежали в тайгу. Аж до океана и Америки вымеряли версты. Господи, пожить бы, чтоб над тобой никто не сидел и не гнул тебя к земле за то, что ты родился и живешь. Куда ни подашься, а горе за тобой, вроде тени. И нет боле свободной тайги, а Аляску сбыли американцам. А так бы и туда сбежали, ей-ей!

На черное сладил Господь российскую жизнь. В недобрый час он определял людей в русских. С князем ли Игорем, аль с Иваном Грозным Рюриковичем, с Романовыми ли, Лениным и генеральными секретарями, а только у всех дней один цвет и разнятся один от другого напором черного: один день густо-черный, хоть в петлю ныряй, а в другом черного пожиже, но все — черные и густопсовые, нелюдские.

Но и то правда — попривык народ за века и к черному, и к молитвам на карачках за дарованную благость жить в черном. Славит и слабо-черные дни, и черные, и псово-черные. Не славить нельзя — грязью накормят, умоют и на погост снесут.

И уж как в этих потемках искать свободу, а сыскав, как прознать, она это аль нет, — загадка, игра философий и революций. Вот и новый ошейник — само собой, взамен сопревшего: заместо царского — ленинский; этот на хрип сдавил, глаза вылезли, но и то ничего против сталинского. Подойдет время — тот сдавит, аж одно потемнение застит глаза.

Так вот и перебивается народ от генсека к генсеку: уж дай Бог, чтоб не таким лиходеем оказался. Приноравливается народ ловить воздух, не сразу людишки помирают, тянут, скребутся, а как иначе, коли в ошейнике и на поводке, да с водкой…

Пил Три Фэ, а Степаниде не давал, разве иногда глоток.

— Зачем себя портить? — внушал ей лаская, но не в кобелином приступе страсти, а жалея. Жалел искренне, как жалеют себя.

— У тебя дети, — говорил ей. — Тебе детей поднимать…

И лил в себя холодную вонючую жидкость, поскольку без этой жидкости не раздвинуть в России черное. И от выпитого тело становилось воздушным, отрывалось от постели и жаркого, доверчивого тела Стешеньки. Гладишь ее — и много радостей не только глазу.

Это верно, без обмана: сколько ни лащет, сколько ни трогает, а все желанна. Вдруг повернется, животом наляжет и залащет, не одна, не две, а сотни рук. Во все места поспевают. Глаза выпучит, огненные, за бородой оскаленные зубы. Сатана и есть!

А Стешенька только вскрикивает по-бабьи:

— Ох, ух!

У Флора своя наука — страсть. Горит баба от этого любовным жаром, стонет, наддает задом — держись, дядя! Да разве она знала, что это такое?! Двоих родила, с мужиком пять годов спала (вот именно: спала), по рукам ходила, а ничегошеньки не знала, не понимала. Флорушка, родненький!..

А уж тут любовь как схватка! Да и верно, ведь самое важное добывается: состояться любви аль нет. Будут стон, и судорога, и низвержение небес аль только обозначения. Но Флор горазд! Куды там!..

— Флорушка ты мой, сердечко, родненький!..

Уж тут такие обозначения — баба кричит от счастья, забыла про деток. Флор ее крик поцалуем и гасит. А она руку ему искусала, губы себе искровянила. Ах бес!..

Рот у Стеши крепкий, губы навыкат, пухлые, сочные. Ах, не нацалуешь! А она-то — знай подставляет. Не рот — огонь! Ах баба, не знала, что такое любовь да истома до потери памяти. Мужа кормила ласками, по девичьим годам целована была парнями (но не обмята, блюла себя для суженого, для единственного — уж такой огонь казался, ан фитилек, чадение одно…).

— Ох ты, Флорушка, ох ты, миленький… Бес!

И Флор-то никогда не был таким, а от этих стонов, поцалуев — все время в силе, изойдет страстью, ан опять…

— Ой ты, милой мой! Да что же это?! А-а!..

И снова Флор ловит ее стон, нельзя так — деток побудят.

И уже щеки у него опали, ребра напрогляд. Нет тяжелыпе работы, нежели служба любимой. Это ж, брат ты мой, такая запарка, такие гонки. Такой пламень и жар!..

— Ох, Флорка, не могу! Дай передых! Бес, бес! А-а!..

Оба так и проходили стыдную науку. Все для обоих заново, ничего не соображали, хотя и прожили годы, вроде целованные, мятые. А ничегошеньки не ведали, потому что все может дать и открыть лишь любовь или в крайности страсть. А без них есть все одна случка, срам, чадение…

Разлегся Флор, восстанавливает память — куда там!.. Потихонечку приходит в себя, цалуются в уста, плечи, шеи. Плавятся уста. Невозможно после всего лежать. Страсть — она волнами в гладь переходит. А гладь эта опять в ураган! И уже гасит свой «факел» Три Фэ. Ох мечется, стонет Стеша. Факел и есть! Огнем понизу, на крик она, бьется в объятиях…

И уже придремывают оба. А ангелы над ними трепещут крылышками, покой берегут.

Флор и в забытье знай через пальцы волосы на лоне пропускает аль завиток, локоночик накручивает, а потом возьмет да надавит на лоно ладошкой, само это получается. Место это у Стешеньки крупное, вроде выпуклое. Все Создатель предусмотрел (не у всякой бабы такой) — для ребеночка это проход. Как пойдет головкой — никакого ущемления или задержки. Так и выскользнет в назначенный срок на свет Вожий здоровеньким и горластым. На хороших деток сработал Господь Степаниду.

Жила баба и не знала, какой она клад. Каждой бабе свой надобен мужик. Он на свете единственный, хоть вокруг сотни, тыщи разных. А только один и откроет, какой она клад.

В том-то и вся неувязка. Попробуй докличься до своей или своего.

А то сядут, а она в плач, а он как бы принимает от нее горе. Не утешает, гладит и молчит…

Что и говорить, паскудова жизнь, хужее не сочинишь, а умные головы придумывали да ставили. Экую мразь напустили!..

Природнилась Стеша — не ласками и не избытком любовных утех, а сердечностью и каким-то своим пониманием его, Флоровой, натуры. Брал ее руку и целовал — сперва в ладонь, после повернет — и в прочерк синих венок от пальцев к запястью.

Такие слова нанизывала она, так выпевала их, так заглядывала в глаза — ну битый-перебитый Флор, а и то начинал дрожать и мотать головой: не заплакать бы. А то сам молол трогательную чепуху. Баба затихала и льнула к нему, а он говорил и удивлялся себе.

Молодая она, так и пышет теплом. Где живот, ноги или грудь налегают на Флора — ну чисто из печи жар, аж оба мокреют… А не разлепляются — так и лежат бочок к бочку или она животом к нему: ногу закинет на него — тяжесть, поскольку баба крупная. И детей рожает крупных и справных. Такие все реже и реже по Руси — и бабы, и дети…

Верили, не совсем отнято у них завтра. На этой вере и стоит вся жизнь в черных и слабо-черных днях жизни в России. А иначе распалась бы она на серые угли…

Само собой, все ласки и слова имели место, когда детишки засыпали: Три Фэ приспособил им кровать. Что-то значило еще его слово. Распорядился — и трое небритых, смердящих чесноком и водочным перегаром людей (не то старики, не то спившиеся мастеровые, не то безродные бродяжки) бестолково, с сопением и топотом занесли кровать с никелированными шарами на спинках, а за ними постучалась тетка (кастелянша, должно быть, за платками и не углядишь) с подушками, матрасом (его пособлял нести еще один запивушка) и даже дырявой простыней. Три Фэ объяснил — и они отгородили кровать веревкой с рваным одеялом (нашлось у кастелянши и такое). Дал ей за труды Флор полстакана и ломоть хлеба, так она шлепнулась на колени — и ну ловить его руку для поцелуя. Эх свобода, свобода!..

Гладила его Стеша ночами, шептала слова, от которых раны, как в сказках, сами затягиваются — те раны, которым нет излечения. От вечной черноты дней они, посему — в душе и сердце. Не выковырнуть из них боль, не приморить — вечным жаром пекут тебя, словно им выгода от того, что ты околеешь…

Три Фэ запретил себе приставать к ней. Подло это — брать женщину в беде, грязно и недостойно, не шлюха она… А только Сте-пушка ластилась, такие слова напевала: сердце само мягчело, руки разжимались из постоянной судороги, тело становилось живым, без крохотки злобы — таким, каким его природа сработала, а не жизнь со своей казенно-черной дрессурой и дракой, боем за все — только шагни, дыхни…

Руки сами надвигали ее поближе. Хрипел ей на ухо нежные слова.

Глаза у нее темнели, расширялись, лицо проваливалось в волосы.

Флор едва прикасался самым сокровенным. А она заходилась судорогой и долгим стоном — до того люб он ей был.

А дальше, разумеется, и все прочее выходило, поскольку без добра в сердце на это способны лишь звери и люди, которые не могут без черноты, которым черная жизнь и есть самая настоящая, от нее у них вся сила. Дни потому и замешены на черном: в них одни люди переливают в себя кровь других. И, переливая, не оставляют их в покое, все мажут дни в черное…

Когда с сердцем случалось худо, Степанида клала его голову себе на колени (они чуть разведены, потновато-горячие; живот, коли она наклоняется, мягко придавливает ухо) и обтирала ему грудь мокрым полотенцем и, словно заговаривая, нашептывала разные слова; отступала боль, воздух вольно наполнял грудь. Но и тогда тихонечко тискал ее перси — нет, не от похоти — уж очень хороша да пригожа — право, загляденье!

И странное дело: не было перед ней у Три Фэ стыда ни за свою слабость, ни за беспомощную наготу — отвалился и лежит, не мужик, а обуза. Шибко он боялся показаться людям слабым и достойным жалости. Пуще всего боялся. Нес в себе громадную душевную силу. Только все это лишне теперь. Воспитывал он себя для борьбы и управления людьми, а где все это?..

Пожар в душе у Флора, один лист жизни за другим перегорают в пепел.

— Les cendres[74], — нет-нет, а бормотнет Флор.

А как целовал! Самых прелестных женщин в своей молодости так не голубил и не святил губами. И вообще к тридцати уже разучился губами творить чувства: все притерлось, обмозолилось за паролями, погоней, сходками, взрывами, этапами и приговорами. Ну травят тебя годами филеры, провокаторы, жандармы. В тюрьмах уголовники не прочь покалечить. Да вся жизнь в тисках, как только кости держат. И стали от этого поцелуи мниться дурью, салонным бредом. Ну надо что от женщины, так давай, а разные словесные кренделя при чем?..

Что тут напускать тень на ясный день. Кочевой и подпольный быт приваживал к продажным женщинам. А как, коли ты молод и покоя нет, травят тебя — имя не назови; и на воле ты гость, а уж в тюрьме по юбке сохнешь — занимайся не занимайся политическими науками и вообще самообразованием. Уж столько их обмилу-ешь в памяти!

Нет слов, риск это в смысле болезней, и приходилось лечиться, а как иначе?! Завязывать в узел этот самый предмет — и обесчувст-вовать ко всему, что от женщин? Не выходит, коли ты живой и тебе тридцать или сорок. А есть и под шестьдесят шибко маятся…

Три Фэ держал Стешу в номере — опасная пора: на улицах перестрелки и морозы не спадают. Строго наказывал, даже пугал: не выходи, на стук не отзывайся. Целовал в уста, не целовал, а святил поцелуем. И она отвечала — в самые уста, и долго-долго. У Флора Федоровича аж воздух поперек груди застревал. Руки после дрожали, когда надевал портупею с маузером.

Хозяйка в дому, что оладья в меду.

И начала хорошеть, оправляться Стеша. Не надо за краюху черного терпеть под прохожим, поскольку другого заработка в городе для нее не имелось, а мужики всегда мужики — со своим спросом куды денутся…

Хлопочет Три Фэ, ищет для Стеши место — чтоб свой угол был и настоящая, честная работа, надежная, не на один день или неделю, и чтоб не требовали за нее плату натурой (ведь и на честной работе очень просто прижать одинокую женщину с детьми).

Как вспомнит ее руки, голос, нежность — так и сам начинает лучиться людям. Потому что, кто любит, у того сердце другое… Нежные j нее руки, чуткие — вроде осторожно, приятно перекладывают все натертое в кровь, измозоленное в душе: куда как легче потом!

Можно сказать, впервые увидел революцию и Гражданскую войну. Нет, видел и прежде: и расстрелянных, и руины, и тиф, и голодных, и сирых, но все это проскальзывало мимо, будто мчал в авто. А тут лезут напрямую, волоком через тебя и беды и смерти. Словом, по самому горю и дну жизни скребанул.

«Такой отбор людей! — размышляет Три Фэ. — Что от Руси-то сохранится? Самые талантливые, способные, деятельные, гордые и чистые гибнут. Все репейно цепкое, мусорное, клоповье, наоборот, плодится и жиреет. А впереди еще столько забот, крови и голода. Что же в народе убережется? Ведь одним оглодкам все нипочем. Произойдет замещение народа, новая порода возьмет верх: быстро расплодится, ни просвета не оставит. Лишится народ лучшей своей части, что бродила в нем, рождала идеи, была его глазами и совестью. Это все равно что взять и удалить у общества мозговое вещество. Кто же теперь будет определять русскую жизнь?..

А ежели кто и выживет, нулем окажется для России. Здесь слово только за секретарями партии. Прочие ничего не значат, прочие только для исполнений… так, удобрение для посевов будущего».

Председатель губчека припомнил, как полтора часа назад пустили в расход артиллерийского подполковника: грабил, псина, квартиру на Троицкой. Приятель утек, а этого повязали после перестрелки. Сережка дал отчет: Тиунов не парень, а штык, словчил подполковника под бабки. У подполковника еще четыре патрона было в барабане.

Чудновскому первее первого — ухватить концы подполья, поэтому прибыл лично и тут же допросил: времени в обрез, кабы не полыхнул мятеж, по щелям таких-то — и не сосчитать.

Офицеришко дерьмовый. Шинель не то рваная, не то прожженная; на спине гармошкой, без хлястика. Крючок у воротника выдран с мясом: нитки и сукно бахромой. Обшлага затерты и заношены до мазутного жирного блеска, вроде у паровозной топки шуровал господин подполковник, мать его ракухой!..

А морда?.. В седоватой щетине недельной давности, потная — с испуга, поди. Губы вспухшие, беловатые, а внутри ровно погрызенные (несладко, видно, спится). Правый глаз затек — подшибли маненько, когда хомутали, а левый, что в полном рассмотрении, — навыкате, в алой поволоке и зырит с остервенением.

Семен Григорьевич еще раз внимательно взглянул: ишь, псина, подгорбился, ровно к драке; знай сопит, а ноги эвон как расставил; ничего, собьем…

— Ты! — сдавленно крикнул подполковник Тиунову. — Ты!.. Со спины, сподлазу! Думаешь, дался бы живым?! Харя!

Снег на все лады поскрипывает: давит мороз. Дружинникам не терпится приконать гада, шибко языкаст, а матерится — что свой брат мастеровой. Потягивают махру, поплевывают на снег и примериваются к белой шкуре.

— Чего искали в квартире? — спросил председатель губчека, а сам руки завел за спину, в плечах — ну нет равных, хват мужик, ровно врос в землю. В глазах — никаких чувств: пусть враг читает там погибель. Именем класса вгоняет таких в землю.

— А не догадываешься? — Офицер сплюнул кровью и рукавом отер губы.

— Я не гадалка, я председатель губчека.

— Губчека, председатель… скажи на милость. Вот и удостоился я лицезреть председателя губчека.

— Чего искали в квартире?

— Интересно, значит? — Офицер показал движением головы на свои ноги. — Босичком прикажешь по морозцу? И вши?.. Помыться надо, не то проскребешь себя насквозь… А кто переобмундирует, даст бельишко, новую обувь, ты, что ли?.. Председатель губчека, говоришь?.. Я б тебя, краснопузого!.. Со всем твоим родом до десятого колена, чтоб не поганил землю! Продали Россию!..

Чудновского интересует подполье, стерпел, только перешел на «ты» да на бас приналег — не голос, а труба.

— Кто был с тобой?! Отвечай!

— Кто был?.. Извольте, господин комиссар: капитан был. Отличный, доложу вам, служака. Вашего брата гвоздит без пощады аж с февраля восемнадцатого. Еще погуляет…

И подполковник запустил руку под шинель, долго и яростно выскребывая бок, аж перекосился. Он чесался непрестанно, и впрямь пес, да еще шелудивый. Богато обсеменила вошь Россию.

— Фамилия капитана, явка, адреса — и не будем расстреливать, пожируешь еще, обещаю от советской власти… Где собираетесь?

И председатель губчека перечислил для острастки, кто у него под замком в губернской тюрьме — первые шишки колчаковского режима, а тут какой-то капитанишка! Помянул Семен Григорьевич и промахи белых. Авось дрогнет подполковник. Да и себе не мог отказать в удовольствии: праздник на душе с того самого дня, как народ взял власть в Иркутске. Святая это борьба — промеж трудом и капиталом.

— Ты меня, чикист, не просвещай, — врастяжку, сорванным голосом заговорил подполковник: словно батареей командует. Навсегда в голосе эта привычка к командам. Гаркнет — за версту услышишь. — Какие ошибки у нас и кем сляпаны — эту бухгалтерию я получше тебя вычел и знаю, не разоряйся. Вором называешь? Ну что ж, пусть Левка Зворыкин — вор. А скажи, на что жить, жрать и где приткнуться? Да у нас ничего своего, кроме обносков и вшей!.. Капитан, явка… А это видел, хрен краснопузый?!

И подполковник качнул согнутой рукой между ног, аж присел — похабнее и не покажешь.

— К стенке, — распорядился Чудновский.

Руки у офицера дрожали, надо полагать, не только от предсмертного возбуждения, но и от злого, непроходящего похмелья. Он не дал себя вести, стряхнул чужие руки, прошел, встал у стены, в упор зыркнул на Чудновского: не глаз, а огненное сверло.

— Что, комиссар, думаешь, моя задница слезами зальется? — Он громко, лающе засмеялся. Потом неожиданно смыл смех и сказал буднично, без всякого накала: — Запомни, комиссар: чем выше обезьяна на дереве, тем лучше видна ее задница. Обзор! Ты со своей больш…

Залп из трехлинеек шибанул его на стену, аж хряснул. От стены брызнул кирпич, посыпался на подполковника и на снег. Несколько пуль рвануло на рикошет: нудно, высоко подвыли. Господин подполковник листом распластался по стене, а после сполз, так и сел, скривясь набок. Еще три-четыре секунды повился парок дыха-‘ ния и пропал. Зато паром задымилась шинель, набухая красным. На снег пудрой опускалась красноватая кирпичная пыль.

— Фасон модный носит человек благородный, — сказал смугловатый, цыганистого вида (скорее разбойного) дружинник.

Чудновский засмеялся: густо, низко пошел голос. И в самом деле, уж больно подызносился господин офицер — не шинелька, а дерьмо, половая тряпка.

Дружинники загалдели, передернули затворы и, закидывая вин-тари за спину, побрели за ворота…

Пресеклись дни кадрового вояки — подполковника Льва Петровича Зворыкина, тоже нареченного Львом (как и полковник Грачев) в честь великого писателя Льва Николаевича Толстого. Почитала интеллигенция и вообще грамотная Россия писателя-графа, отмечала своих сыновей славным именем.

«Упорный, гад», — подумал Семен Григорьевич, отодвигаясь от воспоминаний и уходя в заботы о разных неотложных делах.

Погодя бормотнул:

— А мы упорнее!

Шагает революция — не остановить! Да и сколько может страдать трудовой народ? Прорвемся к достатку всех! Кто загораживает счастье — вгоним в землю! На то есть у них, большевиков, мандат от истории! Козлы вонючие!

Приятно: в номере — детишки, женщина хлопочет, поглядывает на тебя с лаской, на веревке бельишко сохнет. Всегда вода горячая или теплая — как только она ухитряется?!

Флор, однако, кольт не унес — торчит впритык с постелью, — и ящик с боезапасом тут. И еще обзавелся ручными бомбами — тоже в ящике, толстыми серо-зелеными чушками, бочок к бочку. И запалы тут же, но в отдельном запертом ящике. Само собой, накрыл все это старым пальто: не зашибутся Коля с Любой, а при надобности пальтишко скинуть — сущий рустяк.

Стеша-зазнобушка все это обходила чуть ли не на цыпочках, детву гнала от страшного угла, не спрашивала ни о чем — лишь глаза ширила. И молчала ведь, соглашаясь на общую с Флором погибель.

А Три Фэ не мог иначе. А ну как хлынут каппелевцы или мятеж займется — поздно тогда искать оружие, ученый уже. Тут, ежели ночью, глаза еще не разлепил… тьфу, веки!., а оружием дорогу прокладывай.

Встанет Три Фэ у окна, смотрит через узорные ледяные стекла и думает: «Народ — это вовсе не мудрость. Чушь, когда ему приписывают мудрость. Народ — это всегда среднеарифметическое от инстинкта самосохранения (умения выжить любой ценой) и вещественных выгод. Ему бы только посытнее и повыгоднее…»

И крутил башкой, тужил шею, мычал, когда думал о священных книгах марксистов и вообще зазывателей в светлое завтра. Что они вот об этой жизни знают, книжные лбы и знахари паркетных отношений?..

А после опять кружил возле главной мысли: «На большое и подлое приспособление выучивается и выучивают народ…»

И не тешили его эти злые слова, не врачевали от несчастий последних лет, а пытали настоящей болью, поскольку народ был и остается самой первой и несчастной любовью Флора Федоровича.

С горечью думал: «У людей, а стало быть, и у народа тот, кто не топчет их, не может быть героем — это истина. История ее вычислила…»

И однако, поражала его и душевная стойкость людей. Не всех, разумеется. Вот он, Федорович, наверное, согнулся и счернел бы, не выправился — пройди через то, что прошла Стеша, а она, что ни день, лучшает, и из глаз убывают могильная пустота, холод и забитость. Без любви и добра не может человек. И всходит в ней солнышко жизни…

А Стеша словно чуяла его мысли — подходила (походка мягкая, плавная — ну точно домашняя кошка), клала голову на плечо. И ни слова, ни вздоха — так вот и приветила, а у Три Фэ сразу развязка душевной напряженности — ну разжимаются кулаки, и сердце спокойнее качает кровь. Гладит ее и тоже молчит. А рука гладит — так все на мягкое сползает.

«Ей бы теплую шаль, — думает, — чтобы вся закутывалась, да где сыскать-то?.. Нищий ветер по России…»

Коли детки спят или за перегородкой заиграются, посадит Стешу на колени и целует, словно гимназист. Через горе прорвались, дорожат добрым словом и светлым в душе…

Что и судить, опростился товарищ Федорович, утратил интеллигентный лоск и норов. Даже речь стала вроде как съезжать с культурно-привычной колеи — ну хоть в слесаря нанимайся.

Во все глаза смотрит на жизнь Три Фэ. Многие евангельские истины становятся ему дороже и важнее самых первых революционных заповедей. Разглядел он и только сейчас уразумел: нет в них ни на крупинку от души и тепла — лишь кесарево сечение, кровь да муки смертные.

«…Так проходят годы, да разве проходят?

Они проносятся как один миг — и нет, нет их. И ближе роковая черта, потому что все здесь конечно… и жизнь, как и счастье, — тоже.

Жизни жаль?

Жаль, все ждем: вот-вот наступит жизнь, сброшу с плеч эти дни, останутся за плечами — не дни, какая-то мешанина лиц, рвань дней, слов, чувств, какая-то горечь во рту и в сердце. И самое главное — ощущение какой-то фальши, не настоящее это, не то…

Годы обрели неудержимый ход. И безумно жаль месяцев — они складываются в череду каких-то бессмысленных забот и действий. И мы не видим друг друга — только быт, который привалился своим свиным рылом и не дает жить. Вместо простора жизни — клетка. И твое лицо за какой-то пеленой, дымкой, тенью…

Может быть, не замечать этой скорости дней и нескончаемых забот, что выложили себя во все дни?..

Одно время я это умел. Надо все забыть — это раз. Отречься от прошлого — не было его, мы были всегда, не быдо до нас прошлого.

Тогда зло прошлого, боль ран усыхают, съеживаются — нет их. И они сгинут, не станут приходить к нам — ведь так мало этих дней, когда мы вместе и не отравлены дыхом свиного рыла. Все-все забыть!

Второе — никогда никому ни в чем не желать зла. И не обижаться на несправедливость. Не пускать в себя зло. Ведь оно входит в тебя всякий раз, когда ты начинаешь думать, будто именно с тобой жизнь обходится несправедливо.

Надо видеть друг друга — это ведь так много, так необыкновенно много!

Никогда не думай, будто ты лучше другого, — никогда, поскольку это тоже отравляет, ты уже доступен дурному, с этого мига ты хуже. Счастлив тот, кто не говорит о ближних худо, а умеет только любить и прощать, у кого вместо души — солнце, ласка и понимание, нет — не прощение, а понимание.

Все это я чувствую сердцем, меня не следует убеждать. Я уже убедился: когда я думаю скверно, я болею.

Так хочется солнца, чистоты дружбы — и быть незрячим к злу, пусть оно даже держит ногу на горле. Ты все равно не повержен.

Вот видишь, что за вырождение и извращение во мне к дню нового, 1992 г. Я, наверное, устал?..

Нет, это было во мне с первого дня на этом свете — вся свара жизни, вся борьба так и не сделали меня другим. Ценности этого мира мало что или совсем ничего не значат для меня. В жизни у меня всего несколько дней, которые я могу назвать счастливыми. Нет, это не победы, не золотые медали, не книги, не почетно трудные дела, которые удались мне. Не радость завершенного дела. Нет, нет!

Это дни высокого солнца, зеленой листвы — прозрачной от солнца. Это трава, в которой, разбиваясь, гаснет солнце. Это сухой жар воздуха. Это цветы, в которых сонно перебирают лапками жуки, бабочки, и это синь бесконечно высокого неба: глубокой, мудрой тишины, когда слышишь сердце, свои мысли. Это шаги, которые надо делать, но они не ради выгоды, фальши, каких-то миражей счастья. Это — глубокое прохождение через тебя каждого дня, радости ожидания рассвета каждого дня. Господи, сколько бы я мог писать об этом!..

Я хочу только любить и нести добро — вот и все.

Я не хочу, чтобы слово было лишь завесой дел.

Мне ничего не надо — только бы выйти к тем дням, только бы найти их. И тогда — счастье, тогда нет гнусного измельчания дней, бешеной скорости этих дней…

Вот и все.

29 декабря 1991 года, 21 час 42 минуты».

Я вынул из пишущей машинки этот лист и протянул Ларисе.

Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 1. — М.: Наука. 1984

%PDF-1.5 % 1 0 obj > endobj 4 0 obj /Producer (http://imwerden.de) /Title >> endobj 2 0 obj > endobj 3 0 obj > stream

Кризис доверия народа к власти

Долговой кризис

Ранее эту проблему решали с помощью большой войны. Кризис капитализма вызвал две мировые войны. В ходе них сожгли часть противоречий, разрушили и обновили инфраструктуру, ограбили до нитки Германию, Австро-Венгрию (дважды), Турцию, Японию и Россию (по одному разу). Построили новый мировой порядок (Ялтинско-Потсдамская система), остатки которого существуют и сейчас. Кризис капитализма, который вызревал в 70–80-е годы, удалось временно заморозить с помощью развала и ограбления России-СССР. В сущности, холодная война была третьей мировой. Но уже нового типа – с локальными войнами в третьем мире тайными операциями спецслужб, противостоянием воли, идей, экономик, гонкой вооружений, в науке и технике и т.д. Горбачёв в Женеве и на Мальте от лица «пятой колонны», которая продалась за западные «печеньки» (власть и собственность), сдал советскую цивилизацию и народ.

Тотального ограбления СССР и стран соцблока хватило всего на несколько лет. Уже в конце 90-х годов глобальный мир оказался перед «разбитым корытом». Проблему отодвинули частичными решениями – показательный разгром Югославии, новые финансовые «пузыри», накачивание ВПК, суррогат мировой войны в виде «международного терроризма». Затем устроили разгром и грабеж ряда стран, в частности, Ирака. «Арабская весна», уничтожение Ливийской Джамахирии и грабеж её ресурсов. Создан ещё один «мировой враг» – Чёрный халифат. Открывается ближневосточный фронт четвертой мировой войны. Ирак и Сирия превращены в поле боя.

Операция «вирус»

«Вирус» подрывает национальные государства, которые теперь действуют под диктовку ООН, ВОЗ и МВФ. Попытки сопротивления, как Швеции и Белоруссии, подавили, назвали безумием. Разрушены целые отрасли экономики. Повсеместно уничтожается средний класс. При этом богатые и сверхбогатые становятся ещё богаче, а бедные – беднее. Вводятся элементы сегрегации: деление на «чистых» (сделавших прививку и готовых делать её бесконечно) и «нечистых».

Таким образом, «пандемия» – в первую очередь информационное оружие. Новый вирус, который для человечества не страшнее ВИЧ, рака, наркотиков, алкоголя, плохой пищи, повсеместного развала медицины (они уносят в год намного больше жизней), превратили в тотальную угрозу вроде Т-вируса из «Обители зла». С помощью нагнетания истерики, ужаса, террора властей народонаселение планеты загонят в «новый дивный мир». Новую рабовладельческую цивилизацию, где будут только господа и рабы.

Попутно решают задачу сокращения «избыточного» поголовья людей. «Сверхсмертность» повсеместно вызвана развалом системы здравоохранения, массовой физической культуры, резким падением качества продуктов питания, резким падением иммунитета людей, которых с утра до вечера запугивают, стращают. Тем, что людей подсадили на лекарства, которые они поедают горстями, вместо профилактики, внедрения стандартов ЗОЖ, массовой физкультуры, развития спорта в детсадах, школах и вузах (спорт оставлен профессионалам, остальным – саморазрушение).

Доверие народа

Почему народ не хочет прививаться?

Во-первых, массовое сознание народа не видит большой угрозы в новом вирусе, воспринимает его вроде нового гриппа.

Во-вторых, уже тридцать лет систему здравоохранения «реформируют», «оптимизируют» (по сути, ломают и сокращают) и переводят на коммерческие рельсы. То есть нет доверия к вакцине. Нет доверия к новой коммерческой медицине. К примеру, прививки против сезонного гриппа, хороший способ освоения средств. Какой вирус гриппа придёт, попробуй угадай.

В-третьих, самое важное, доверие к власти. В СССР все делали положенные прививки без сомнений. Раз надо, то надо. Над пожилым Брежневым могли смеяться, рассказывать анекдоты, но власть в лице партии уважали. В современном Китае народ дисциплинированно прививается. Люди доверяют компартии и Си Цзиньпину. В России с доверием туго. Не доверяют 80 %! Людей постоянно обманывают – украли советскую страну, украли вклады, украли народную собственность. Многократно обвалили рубль. По совету МВФ провели пенсионную реформу, снова обокрали людей.

С 2014 года народ с каждым годом всё беднее. Крымская победа уже забыта, закрыта повседневными трудностями. Где великие задачи и их реализация в России? В Китае полностью преодолена бедность, поставлена задача достижения среднезажиточного общества к 2035 году, что будет явно выполнено раньше. Китай буквально на глазах стал второй сверхдержавой. В РФ – пустота! Только постоянное «завинчивание гаек», что ещё больше ухудшает жизнь простых людей, добивает средний и мелкий бизнес.

Таким образом, ситуация с коронавирусом выявила глубокий кризис доверия народа к власти.

Не нужны никакие опросы, выборы президента, в ГД, вполне достаточно поставить вопрос о сохранении собственного здоровья. Фактически это саботаж, пассивное сопротивление, народ – не доверяя власти, готов рискнуть своим здоровьем.

Очевидно, что власть снова надавит, найдёт способы всех принудить к вакцинации.

Но что дальше?

При общем недоверии к власти прилёт «чёрного лебедя» неизбежен. Империя Романовых и СССР казались очень прочными, вечными, а рухнули моментально. Необходимо немедленно отказаться от линии, которая идёт от ВОЗ, ООН, МФВ и США. Вернуть доверие народа. Национализировать элиту и её капиталы. Национализировать ЦБ. Отменить пенсионную реформу. Провести новую индустриализацию. Поднять благосостояние народа, проявить к нему заботу.

Восстановить на базовом (советском) уровне школу – высшую, профессионально-техническую и среднюю, здравоохранение, науку, систему массового физического, интеллектуального и творческого развития. Подавить разрушительные начала в культуре, искусстве и ТВ. Мощная демографическая программа по спасению русского суперэтноса, с упором на многодетные семьи (3–4 и более).

Во внешней политике – полноценный союз с Китаем, курс на воссоединение русских земель и русского народа.

Альберт Михайлов, Владимир Сухов — Страница 3

Причин, советы по сокращению и когда следует беспокоиться

Обзор

Что такое вздутие живота?

Вздутие живота — это, прежде всего, чувство стеснения, давления или переполнения в животе. Это может сопровождаться или не сопровождаться видимым вздутием живота. Ощущение может варьироваться от легкого дискомфорта до очень болезненного. Обычно это проходит через некоторое время, но для некоторых людей это повторяющаяся проблема. Проблемы с пищеварением и гормональные колебания могут вызывать циклическое вздутие живота.Если вздутие живота не проходит, вам следует обратиться за медицинской помощью, чтобы определить причину.

Почему у меня вздутие живота?

Самая частая причина боли в желудке и вздутия живота — избыток кишечных газов. Если после еды у вас вздутие живота, это может быть проблемой с пищеварением. Это может быть так же просто, как слишком много и слишком быстро, или у вас может быть непереносимость пищи или другое состояние, которое вызывает скопление газов и пищеварительного содержимого. Менструальный цикл — еще одна частая причина временного вздутия живота.Иногда вздутие живота может указывать на более серьезное заболевание.

Насколько распространено вздутие живота?

От 10% до 25% здоровых людей жалуются на периодическое вздутие живота. 75% описывают свои симптомы как умеренные или тяжелые. Около 10% говорят, что испытывают это регулярно. Среди тех, у кого диагностирован синдром раздраженного кишечника (СРК), он может составлять до 90%. До 75% женщин испытывают вздутие живота до и во время менструации. Только 50% людей, страдающих вздутием живота, также сообщают о вздутии живота.

Возможные причины

Что вызывает вздутие живота?

Газ

Газ — это естественный побочный продукт пищеварения, но слишком много кишечного газа означает, что ваше пищеварение пошло не так. Хотя вы можете проглотить газы, проглотив воздух или выпив газированные напитки, эти газы в основном выходят через отрыжку, прежде чем попадут в ваш кишечник. Газы в кишечнике в основном производятся кишечными бактериями, переваривающими углеводы (ферментация).

Если происходит слишком интенсивное брожение, это связано с тем, что слишком много углеводов не усваиваются естественным путем раньше в процессе пищеварения, прежде чем попадут в кишечные бактерии.Это могло быть по нескольким причинам. Возможно, вы просто съели слишком много и слишком быстро для нормального пищеварения, или у вас может быть определенная пищевая непереносимость или заболевание желудочно-кишечного тракта (ЖКТ). Некоторые возможные причины включают:

• Нарушение всасывания углеводов. Многие люди имеют повышенную чувствительность или трудности с перевариванием определенных углеводов (сахаров). Некоторые распространенные виновники включают лактозу, фруктозу и углеводы, содержащиеся в пшенице и бобах. У вас может быть непереносимость, или у вас могут быть просто общие проблемы, из-за которых ваше тело больше борется с более жесткими углеводами.Диетолог или специалист по желудочно-кишечному тракту может помочь вам определить вашу диетическую чувствительность.
• Разрастание бактерий в тонком кишечнике (SIBO). Это происходит, когда кишечные бактерии из толстой кишки перетекают в тонкий кишечник. Разрастание этих бактерий может также подавить другие бактерии, которые должны их уравновесить. Некоторые бактерии фактически поглощают газы, производимые другими, но слишком много бактерий одного вида и недостаточное количество другого может нарушить этот баланс.
• Функциональные расстройства пищеварения .СРК и диспепсия (функциональное несварение желудка) диагностируются, когда ваше тело больше борется с пищеварением по необъяснимым причинам. Симптомы часто включают газы и вздутие живота после еды, а также другие симптомы. Следите за классическими тревожными симптомами, такими как диарея или запор, тошнота, рвота, лихорадка, кровотечение, анемия и непреднамеренная потеря веса.
• Висцеральная гиперчувствительность. Некоторые люди ощущают газы и вздутие живота, даже когда у них нормальный объем газа.Это состояние часто коррелирует с СРК и другими нарушениями нервных путей от кишечника к мозгу. У некоторых людей даже развивается мышечная гиперреакция, чтобы освободить больше места в брюшной полости для газа (абдоминально-диафрагмальная диссинергия). Их мышцы живота расслабляются и высовываются наружу в присутствии газа, даже если реальный объем нормальный.

Пищеварительный тракт

Это могут быть твердые вещества, жидкости и газ. Пищеварительное содержимое может накапливаться в вашей пищеварительной системе, когда есть резервное копирование или ограничение в вашем пищеварительном тракте или когда мышцы, которые перемещают пищеварительное содержимое, каким-то образом повреждены.Любое скопление пищеварительного содержимого в пищеварительном тракте оставляет меньше места для прохождения нормального количества газа. Кроме того, в брюшной полости остается меньше места для других вещей, в том числе для циркулирующей жидкости и жира, в результате чего все становится более плотным. Причины накопления могут включать:

• Запор . У вас могут быть запоры из-за диеты или образа жизни, или у вас может быть хронический запор из-за основного заболевания. Из-за скопления фекалий в толстой кишке недавно переваренная пища дольше остается в кишечнике, ожидая, пока она опустится.Все расширяется, чтобы вместить лишний объем, что приводит к раздуванию.
• Непроходимость кишечника . Когда кишечник не закупоривается, это может быть что-то более серьезное. И толстый, и тонкий кишечник могут быть заблокированы опухолями, рубцовой тканью, стриктурами, стенозом или грыжами. Воспалительные заболевания, такие как болезнь Крона и дивертикулез, могут повредить части тонкой кишки, создавая стриктуры, которые сужают прохождение пищеварительного содержимого.
• Нарушения моторики могут вызвать запор или просто замедлить движение всего организма по пищеварительному тракту.Обычно это нарушения мышц и нервов, которые воспринимают содержимое пищеварительного тракта в пищеварительном тракте. Примеры включают кишечную псевдообструкцию, состояние, которое имитирует эффекты непроходимости, когда ее нет, гастропарез, частичный паралич мышц желудка и дисфункцию тазового дна.
• Недавняя прибавка в весе . Вес, набранный за последний год или около того, как правило, сначала падает на живот. Если вы набрали десять фунтов или больше, это, вероятно, повлияло на объем вашего живота.Это означает, что меньше места для нормальных пищеварительных процессов, так что даже нормальная еда может вызвать у вас ненормальное вздутие живота во время пищеварения. Иногда увеличение веса также связано с задержкой воды, что может вызвать вздутие живота из-за жидкости в желудке и других местах.

Гормоны

Может быть, вы заметили, что вздутие живота следует по другому циклу — не столько по пищеварительному циклу, сколько по менструальному циклу. Если да, то вы не одиноки. Примерно 3 из 4 женщин говорят, что у них наблюдается вздутие живота до и во время менструации.Вздутие живота также является частой жалобой во время гормональных колебаний в перименопаузе. Женские гормоны заслуживают особого упоминания, когда дело доходит до вздутия живота, потому что они могут влиять на вздутие живота во многих отношениях — жидкости, газы, пищеварительная поддержка — а также на вашу чувствительность к этим вещам.

Во-первых, эстроген вызывает задержку воды. Когда эстроген резко возрастает, а прогестерон падает, вы заметите вздутие живота от жидкости. Это, помимо увеличения объема матки непосредственно перед менструацией, может вызвать вздутие живота.Но гормоны также взаимодействуют с вашей пищеварительной системой. Эстроген и прогестерон могут вызывать газы в кишечнике, замедляя или ускоряя моторику. Рецепторы эстрогена в желудочно-кишечном тракте также влияют на вашу висцеральную чувствительность — из-за чего вы, , чувствуете вздутие живота.

Другие причины

Вздутие живота, которое приходит и уходит, обычно бывает пищеварительной, гормональной или и той, и другой. Эти причины также могут вызывать у вас чувство усталости и тошноты. Если со временем ваши симптомы исчезнут, они, вероятно, не являются серьезными.Но если вздутие живота не проходит или ухудшается, или если у вас есть другие симптомы серьезного заболевания, такие как лихорадка или рвота, вам следует обратиться за медицинской помощью, чтобы исключить другие медицинские причины. Сюда могут входить:

• Асциты . Это постепенное скопление жидкости в брюшной полости. Обычно это вызвано заболеванием печени, а иногда и почечной или сердечной недостаточностью.
• Панкреатическая недостаточность . Это своего рода дисфункция поджелудочной железы, при которой ваша поджелудочная железа больше не может вырабатывать достаточно пищеварительных ферментов, чтобы выполнять свою функцию в процессе пищеварения.
• Воспаление желудка ( гастрит ) или кишечника (энтерит). Это обычно вызвано бактериальной инфекцией (обычно инфекцией H. pylori) или употреблением слишком большого количества алкоголя. Это также может быть связано с язвенной болезнью.
• Рак (яичников, матки, толстой кишки, поджелудочной железы, желудка или брыжейки). Ежегодные осмотры у лечащего врача важны для выявления рака.

Уход и лечение

Сколько длится вздутие живота?

Если вздутие живота вызвано чем-то, что вы ели или пили, или колебаниями гормонов, оно должно начать уменьшаться в течение нескольких часов или дней.Если у вас запор, он не исчезнет, ​​пока вы не начнете какать. Вода, упражнения и травяные чаи могут помочь во всем этом. Если это не проходит или ухудшается, обратитесь за медицинской помощью.

Что снимает вздутие живота?

Что принесет облегчение в долгосрочной перспективе, будет зависеть от причины вашего недомогания. Чтобы разобраться в этом, вам может потребоваться профессиональный диагноз. Но если вы ищете домашние средства, чтобы избавиться от вздутия живота сегодня или избежать вздутия живота завтра, вы можете попробовать несколько вещей.

• Травяные чаи , включая перечную мяту, ромашку, имбирь, куркуму и фенхель, могут способствовать пищеварению и перерабатывать газы. Чай из одуванчиков помогает уменьшить задержку воды.
• Масло мяты перечной капсул — натуральное спазмолитическое средство. Это означает, что они помогают расслабить мышцы кишечника. Это поможет вывести застрявшие фекалии и газы, особенно если ваши проблемы связаны с нарушением моторики.
• Антациды снимают воспаление в пищеварительном тракте и облегчают отхождение газов.Антациды часто включают активный ингредиент симетикон, который пропускает газ, группируя вместе более мелкие пузырьки газа. Симетикон также продается отдельно.
• Добавки магния помогают нейтрализовать кислоту в желудке и расслабить мышцы кишечника. Магний обладает естественным слабительным эффектом, который может быть полезен время от времени, но может вызывать привыкание, если вы употребляете его слишком часто.
• Пробиотики могут помочь пополнить баланс кишечных бактерий или сбалансировать их.Некоторые из них в первую очередь помогут вам лучше переваривать пищу, а другие могут действительно помочь абсорбировать излишки газов. Возможно, вам придется принимать их постоянно в течение нескольких дней или недель, чтобы действительно заметить разницу.
• Шелуха подорожника — это популярная добавка, содержащая клетчатку, которая помогает вам более регулярно испражняться. Всегда вводите пищевые добавки с клетчаткой постепенно, запивая большим количеством воды. При необходимости можно использовать безрецептурные слабительные.
• Регулярные упражнения с упором на укрепление корпуса могут помочь в борьбе со вздутием живота.

Как предотвратить вздутие живота?

Если вздутие живота вызвано диетой или алкоголем, вы можете предотвратить его, изменив образ жизни. Вот несколько хороших общих рекомендаций:

• Съешьте достаточно клетчатки . Если вы обычно не получаете много клетчатки в своем рационе, вам следует начинать постепенно, чтобы не перегружать свой организм. Поначалу клетчатка вызовет больше газов, но как только она начнет проходить через вашу пищеварительную систему, она поможет очистить застрявшие в ней ферментирующие фекалии.Клетчатка также говорит вашему телу пить больше воды, и заставляет вас чувствовать себя сытым раньше, чтобы вы не ели слишком много.
• Пейте достаточно воды . Это будет стимулировать моторику всего пищеварительного тракта и не даст перевариваемой пище стать слишком твердой и уплотненной для прохождения через нее. Вода также помогает вам чувствовать себя сытым между приемами пищи.
• Сделайте упражнение . Физические упражнения помогают предотвратить задержку воды и поддерживать работу кишечника. Это также может помочь предотвратить быстрое увеличение веса, которое часто идет прямо на живот.Если у вас есть офисная работа, регулярные упражнения могут показаться более сложными, но это не займет много времени — просто не забывайте вставать и время от времени ходить.
• Избегайте обработанных пищевых продуктов. Обработанные пищевые продукты с низким содержанием клетчатки и высоким содержанием соли и жира. Соль вызывает задержку воды, а жир замедляет процесс пищеварения, потому что он дольше переваривается. Все это может привести к запорам и вздутию живота. Обработанные продукты также содержат мало питательных веществ, поэтому из-за них вы будете чувствовать себя голоднее даже после того, как потребляете много калорий.Это приводит к увеличению количества еды и усугублению проблемы.
• Практикуйте осознанное питание . Не торопитесь, тщательно пережевывайте и остановитесь, пока не насытились. Ощущение сытости — это отложенная реакция, потому что пища, которую вы едите, действительно достигает желудка. Большинство людей едят достаточно, чтобы насытиться, прежде чем они действительно почувствуют это.
• Уведомление о чувствительности . Будь то алкоголь или определенные продукты, просто уделив внимание, вы сможете заметить, к каким ингредиентам вы наиболее чувствительны.Некоторые люди ведут дневник питания и делают заметки, чтобы следить за тем, как они себя чувствуют при приеме пищи. Вы также можете попробовать исключить продукты по одному и заметить, если вы почувствуете разницу в своих симптомах.

Если причиной вздутия желудка является нечто более конкретное, например непереносимость определенных продуктов, перименопауза или заболевание, вам может потребоваться небольшая помощь в диагностике, лечении и профилактике. Некоторые варианты включают:

• Элиминационная диета .Диетолог может помочь вам составить элиминационную диету, определить вашу чувствительность к пище и дать вашей пищеварительной системе шанс на выздоровление. Обычно это означает соблюдение очень ограниченной диеты в течение короткого периода времени, а затем добавление определенных классов продуктов по одному, чтобы увидеть, как на них отреагирует ваше тело. При вздутии живота рекомендуется придерживаться диеты с низким содержанием FODMAP. Продукты FODMAP содержат все углеводы, которые чаще всего вызывают проблемы с пищеварением, вздутие живота и газы.
• Водородный дыхательный тест .Этот относительно простой тест является эффективным способом выявления нескольких различных расстройств пищеварения, включая специфическую непереносимость сахара и СИБР. Вы можете принимать его амбулаторно или иногда дома и получить результаты через день или два.
• Целевые пробиотики . Если ваш лечащий врач диагностирует у вас SIBO или другой дисбаланс кишечных бактерий, он может помочь восстановить ваш микробиом, повторно введя конкретные бактерии, которых вам не хватает, чтобы сбалансировать доминирующие.
• Гормональная терапия . Некоторые женщины избавляются от ежемесячного вздутия живота и других симптомов ПМС, принимая гормональные противозачаточные таблетки. Вы можете обсудить плюсы и минусы таблетки со своим врачом. Некоторые женщины в перименопаузе избавляются от симптомов с помощью дополнительных эстрогенов и прогестерона. Поговорите со своим врачом, чтобы узнать, подходит ли вам заместительная гормональная терапия (ЗГТ).
• Биологическая обратная связь . Это своего рода психо-телесная терапия, которая может помочь вам расслабиться и переобучить функции вашего тела.Биологическая обратная связь может помочь предотвратить вздутие живота, если вы склонны испытывать расстройство желудка или запор в ответ на стресс, или если у вас есть висцеральная гиперчувствительность и вы чувствуете вздутие живота, даже когда ваше пищеварение в норме.

Когда звонить доктору

Когда следует беспокоиться о вздутии живота?

Обратитесь к врачу, если у вас вздутие живота:

• Становится все хуже.
• Сохраняется более недели.
• Упорно больно.
• Приходит с симптомами болезни, такими как лихорадка, рвота или кровотечение.

Записка из клиники Кливленда

Вздутие живота — неприятное чувство. Хотя это обычное явление и обычно временное, цикл может утомить вас. Возможно, стоит уделить немного внимания проблеме, чтобы определить причину. Попробуйте записать свои симптомы и возможные триггеры в журнал. Обратите внимание на диету, гормональные факторы и стресс. В случае сомнений отнесите свои записи к специалисту для профессиональной консультации.Различные факторы, способствующие вздутию живота, могут быть сложными и трудными для анализа, но медицинское обследование может помочь. Как всегда, обратитесь за медицинской помощью, если симптомы не исчезнут или не исчезнут.

Живот женщины был похож на воздушный шар. Вы не поверите, почему